[Dreida]

Спасибо человечку по имени Сонечка. Счет на мобиле-0,00 и почти час разговора с Краснодаром.

Спасибо милой и любимой подруге.

Да, ты права, и все-таки пока мне себя перебороть сложно.

Но я это сделаю.

Потому что пока есть зачем.



Мою сестру выгнали из универа...пойдет работать...она там работала, а потом уволилась..с диким скандалом..и ей сказали, что она тут больше учиться не будет. Когда она приехала на первый зачет ей сходу дали обходной лист...



И вновь и вновь все в этом мире повторяется с точностью до боли...

И ждать и готовиться к экзаменам. Не знаю что будет если я вылечу..хотя нет, знаю. Будет конец.



продолжаем...странно, читая эту сказку снова, ко мне возвращаюсь я несколько лет назад..и много-много лет назад...хорошо так от этого...



Ночь Полнолуния.

Часть 1.

Главы 7-9.





Глава VII



Золотая Луна притаилась среди туч, погуляла там, попряталась и вынырнула,

осветив переливчатым светом темное зеркало Патриаршего пруда. Дух Пруда сразу

оживился:

- Привет, Луна! Поболтаем? Я тут помираю со скуки. Такая Ночь, а ничего не

происходит... Все тихо, пустынно и бездарно! Все жители куда-то

запропастились, хотя не так уж и поздно, можно подумать, это не Москва, а

глухая окраина...

- Но это и есть окраина, тебе ли, Дух, не знать об этом. - Луна снизошла

до беседы. - Для людей Москва - центр, столица и тому подобное, а ведь с моей,

лунной точки зрения, ваш городок - довольно незначительное место во Вселенной.

- Ну ладно тебе, Луна, придираться... Подумаешь, великое светило! Ты и

сама не центр мироздания. Найдутся и поважнее тебя...

- Я гляжу, ты уже насквозь пропитан людским сознанием, язвишь как-то

неуклюже, совсем по-человечески. Неинтересно с тобой. Загляну-ка я лучше в

Царицыно, давно там не купалась...

- Постой, Луна, ну пожалуйста! Я тут в последнее время не общаюсь ни с кем

- одичал вконец, ты уж прости, не обращай внимания... А эти люди, они такие

смешные - думают, будто все знают и понимают, и мир вокруг существует только

ради их удовольствия!

- Ну зачем же так свысока... Люди - это люди. Не больше и не меньше.

Разные они. А ты, Дух, вместо того, чтобы попусту насмешничать, лучше помог бы

им понять получше, где они живут и зачем...

- Да это им вовсе не нужно! Они втянуты в однообразный и примитивный круг

домашних забот по собственной воле. И видят только то, что лежит в пределах

этого круга, а на большее их не хватает... Вот если...

Плюх!

Беседа была внезапно прервана. Спокойствие Патриаршего пруда возмутил

громкий плеск, бултыханье и чья-то возня.

- Что за безобразие? - взволновался Дух Пруда. - Это кто здесь воду мутит?

Я мирно беседую и наслаждаюсь тишиной, а они валятся в мою воду и тонут тут

среди Ночи! Луна, будь другом, посвети сюда! Нет, левее, ближе к берегу...

Так... Ну вот, еще не хватало! Барахтаются... Не разгляжу никак... Что-то

зеленое... Так... Эге, гости из Нижнего города! И, конечно, мерзкий жомбик!

Небось опять кого-нибудь ловит... Ба-а-а, Скучун! И еще кто-то... Да это

девочка! Луна, помоги-ка...

Дух Пруда взвился над водой, закружился в воздушном пируэте и низринулся

на дно, взметнув тучи ила. Гладь пруда в мгновение ока Превратились в шаткую,

пружинящую волнами, бурную стихию. Кое-где на гребешках внезапных волн

забелели барашки. Такая перемена настроения пруда со стороны казалась

совершенно необъяснимой, ибо воздух был тих, Ночь легка, и даже тенистые

красавицы-липы, обрамлявшие пруд, застыли в недвижной дремоте своей ночной

стражи.

Яркая, как луч прожектора, лунная дорожка закачалась на волнах и высветила

троих у берега. Эти трое фыркали, беспорядочно молотили по воде руками и

ногами, - похоже, никто из них не умел плавать.

По волнам, поднятым Духом Пруда, к тонущим подплыл маленький деревянный

домик на плоту, в котором летом обычно жили лебеди. Дух разгорячился, он вовсю

гнал водные потоки, торопясь побыстрее подогнать спасительный плот, и

командовал:

- Луна! Ну что ты возишься! Не так, не туда ты светишь, вот сюда надо! Тут

они! Видишь вот этого жирного и круглого, без ушей? Его не трогай, пусть сам

спасается, а этих двоих тащи на плот. Да пошевеливайся, не то вот-вот

утонут...

Луна разулыбалась, глядя, как суетится Дух Пруда. Она была как всегда

спокойна, потому что ход земных событий Ночи Полнолуния ей был хорошо известен

наперед. Она никогда не тратила усилий на напрасные волнения и спешку, а

делала свое дело вовремя и без лишних слов.

Лунная дорожка, сгустившись, стала осязаемой. Она была прохладной и

ласкающей, будто вуаль: Лунный мост приподнял над водой тех двоих, что

барахтались в воде, пытаясь поддержать друг друга. Светящаяся дорожка

обволокла их, словно кашмирская шаль, и удержала на один миг в пространстве

над водой. В этот миг Дух Воды подтолкнул под ноги тонущим спасительный плот.

Волнение тотчас угасло, и Патриарший снова замер, покойный и темный,

осененный невозмутимой листвой. Памятник Крылову старательно делал вид, будто

вовсе ничего не заметил. Кругом было пусто. Москва спала.

Чуть колеблемый густо-зеленой водою плотик с двумя спасенными на борту еле

заметно двигался по самой середине пруда к каменным ступеням, спускавшимся к

воде у подножия одинокого павильона с колоннами, венчавшего пруд. Лунная

дорожка погасла, а сама Луна укрылась в тучах, прихорашиваясь перед новым

путешествием. Ночь плыла, долгая и тягучая, и Луне предстояло еще много дел и

забот.

Дух Пруда поморщился, глядя, как отряхивается, выбравшись на берег,

скользкий и бородавчатый Серый жомбик.

- Премерзкое созданье. Вот ведь, гадость какая, - подумал Дух Пруда. -

Пусть идет своей дорогой. С этой подземной болячкой лучше не связываться...

Довольный своей работой, он заскользил над водой, насыщая теплом

пространство вокруг.

- И чего это я мельтешусь от радости? Ведь эти двое - из разных миров:

один из-под земли, а другая - наша, московская! Они же не смогут общаться

между собой, не зная общего языка. Надо что-то придумать, тут я бессилен...

Луна, ау, слышишь меня? Это опять я, Дух Пруда!

- Ну и надоел ты мне сегодня! У меня же Ночь Полнолуния, работы ворох, и

все расписано по минутам. Хотя, уж так и быть, скажу тебе по секрету, что мое

расписание - одна видимость... Свои планы я изменяю вмиг по собственной

прихоти. Да! Никакого распорядка! И никакого унылого однообразия! Вот уж мне

оно никак не свойственно, моя сущность - капризы... Особенно в мою Ночь. Здесь

я царица! Обожаю путать всем планы, нагонять призраков и смешивать миры,

которые в иное время близко не соприкасаются...

- Да уж, да уж... Только что не хотела со мной и словечком перемолвиться,

а тут расщебеталась вовсю... Луна, послушай, ведь именно в твою феерическую

Ночь ты всесильна! Помоги этим двум беззащитным существам, что тебе стоит...

Дай им общий язык, чтобы они могли разговаривать и понимать друг друга.

- Этим? Ах, ну что за глупости! Букашки какие-то... Один, кажется, из моей

Подземной страны. Да, это Скучун. А другая - девочка московская. Ты думаешь,

если я такими фитюльками буду заниматься, меня хватит на всех? У меня же целый

небосвод работы, бывает, голова кругом идет...

- Ничего, Луна, в обморок не упадешь! Ишь какая... - над прудом по

кобальтовой своей спирали спустилась Ночь. И сразу затрепетали взволнованные

липы, и два ночных ветра - предгрозовой и беззаботный - замкнули пруд

воздушным кольцом. - Тебе ведь, Луна, прекрасно известно, что нигде, ни в чем

и никогда не бывает мелочей. Все едино вокруг! И самое, казалось бы, главное

сейчас через мгновение может стать неважным и наоборот...

- Ах, Ночь! Права, как всегда, даже противно... (Не обижайся, это я от

смущения). А я тут разнежилась, разболталась, думала отправиться потанцевать в

Царицыно, искупаться - и в дорогу. Довольно Москвы! Она душная!

- Неправда. Она такая, какой мы ее делаем. Мы я все жители вокруг. Хватит

кокетничать, подруга, уймись и принимайся за дело. Надо помочь этим крошкам на

плоту, у них очень непростой путь.

- Слушаюсь и повинуюсь, как говаривали в сказках! С твоей помощью - ты

знаешь - я на все готова...

И тогда Ночь образовала над тихонько плывущим к берегу плотом невидимый

полог в виде опрокинутой чаши. А Луна направила искрящийся, зелено-розовый,

жемчужный столб света прямо в центр этой незримой чаши, и двое, сидящие на

плоту, оказались в фокусе упругого лунного излучения. Какая-то неведомая сила

оплела их, пронизала и насытила собою...

В этот момент плот, стукнувшись о нижнюю ступень лестницы, пристал к

берегу. Звезды в гулком небе беззвучно дрогнули, кольцо ветров над Патриаршим

разомкнулось, Луна исчезла, и все замерло вокруг.

- Ты кто? - спросила Ксюн, выбравшись на землю.

- Я Скучун. А ты?

- А я Ксения, Ксюн. Ты зверь?

- Не знаю... Я Скучун!

- А ты откуда?

- Из Нижнего города. Это Москва?

- Да. А где Нижний город?

- Тут, внизу. Я шел сюда, наверх, я так мечтал... а тут жомбик, и Личинка,

и дедушкин дневник... Ой, он промок, наверное...

- Стой, я так ничего не пойму. Давай по порядку.

Они стояли у светлеющего в темноте портика с колоннами над таинственной

гладью пруда, чуть не поглотившего их. У ног образовались две аккуратные

лужицы.

- Нам бы надо переодеться и просохнуть. Да, ведь тебе переодеваться не

нужно, у тебя же шерстка! Вот только сумка насквозь вымокла... Ой, какой же ты

зелененький! Как я тебе рада! Вот что: пойдем ко мне домой, там мы

познакомимся по-человечески и чего-нибудь перекусим. Мне почему-то ужасно

хочется есть!

Ночь затаилась. Притих Патриарший... По пустынной аллее две мокрые тени

пробрались в Малый Козихинский переулок и направились дальше, к дому Ксюна.





Глава VIII



- Ой, как здорово! Оказывается, под нами целый мир... A тут об этом никто

не подозревает...

Они сидели в комнате Ксюна при свете старинной бронзовой лампы с атласным

абажуром, который Ксюн завесила платком, чтобы в щель под дверью в коридор не

пробивался свет и мама ничего не заметила. Мама давно вернулась из театра, но,

как видно, в детскую не заглядывала, а отправилась спать, уверенная, что все в

доме в порядке. Если бы она узнала, что дочкина кроватка пуста, то поднялся бы

ужасный шум и тарарам, и вся московская милиция давно маршировала бы по

тревоге...

- Скучун, ты чего нахохлился? Ешь, пожалуйста! - Ксюн, за обе щеки уплетая

бутерброд с холодной котлетой, разложила перед Скучуном все доступные ей в

доме съестные припасы. Однако ее гость сидел съежившись, сжав хвостик задними

лапками, ничего не ел и только благодарно и задумчиво поглядывал на свою

спасительницу.

- Я все никак не приду в себя. Столько всего произошло... Когда жомбик

схватил меня, я решил, что уже умер... Потом появилась ты и начала щипать его

и дергать за хвост и оттаскивать меня в сторону... А после я вообще ничего не

помню... водоворот какой-то... и мы все куда-то несемся один за другим, а

потом опять сцепились и покатились вниз по склону... Бултых! Вода в ушах, в

носу, так противно! И я опять умер...

- Все страшное уже позади. Здесь ты в безопасности. То, что ты мне

рассказал, - это просто невероятно, ужасно хочется тебе помочь! А теперь

успокойся и приляг сюда, на диван. Тебе надо как следует выспаться.

- Нет, Ксюн, страшное не кончилось, оно только начинается. Я знаю. И мне

совсем не хочется спать. Время идет, а я еще ничего не сделал для спасения

Личинки. Вот только тебя нашел...

- Но это же так здорово, что мы повстречались, правда? Как ты думаешь, мне

можно прочесть дневник и "Радость мира"? Ведь Старый Урч сказал тебе, будто

древний текст может прочесть только человек с очень чистым и добрым сердцем, а

я не знаю, какое оно у меня...

- Как раз такое, Ксюн. Это уж точно. Вот, читай сперва дедовы записки. - И

Скучун извлек из сумочки тетрадку.

Какое горе! Тетрадь была совершенно мокрая! Скучун машинально перелистывал

страницы, разукрашенные чернильными разводами, уже поняв, что тетрадь погибла.

- Стой, Скучун! Дай-ка мне - мы попробуем ее хорошенько просушить. - Ксюн

положила тетрадь под лампу, чтобы согреть страницы в свете атласного абажура.

- Подождем немного и посмотрим: вдруг что-нибудь уцелело?

- Ну, давай подождем. Тут у тебя так тепло... У меня дома тоже тепло. Ты

увидишь. - Скучун зевнул. - Как много необычного творится вокруг, как хочется

все узнать... - Он свернулся клубочком на ковре у ног Ксюна, которая тоже

задремала, укутавшись в пушистый плед. - У вас тут на Земле так чудесно! Так

ветрено... Вот только вода... совсем... мокрая... - Скучун положил голову на

ксюнский войлочный тапок, потянулся, вздохнул. - Как здесь хорошо мечтается...

Совсем как во сне...

И он безмятежно заснул, чуть подрагивая хвостиком.



* * *



Комната замерла, даже старинные часы на стене остановились. Ни комариного

писка, ни шелеста занавесок у, приоткрытого окна... Казалось, что все вокруг

готовилось к чему-то необычайно важному.

Единственным живым существом, не впавшим в оцепенение, был дедушкин

дневник. Он лежал раскрытый под абажуром, и страницы его медленно и бесшумно

переворачивались. Они подсохли и согрелись. Комната постепенно насыщалась

каким-то особым ароматным теплом, будто исходившим от старой тетради.

Вдруг сами собой вспыхнули свечи на пианино, а лампа тихонько угасла...

Теплый воздух в углу детской сгустился и задрожал, обрисовав неясный

прозрачный силуэт. Странная тень направилась в сторону кресла, убаюкавшего

Ксюна и ее гостя, и остановилась перед ним.

Тишину рассеял голос, промурлыкавший фаготовым соло:

- Полу-сон, полу-явь... Просыпайтесь понемногу... Вы скользите по краешку

Ночи... и вступаете в двойное бытие. Вы открываете глаза... так... никакой

суеты, все подчиняется темпу ларго (самый медленный темп в музыке. - Авт.)...

Дышите ритмично... телесного плена больше нет, душа свободна! Сон сковал ваше

тело, но не чувства. А мысль устремляется ввысь, она не спит... не спит...

Хорошо... чудесно... не бойтесь вашего нового состояния... Вот вам мелодия на

четыре четверти, держитесь за нее - на первых порах вам будет легче.

Освоились? Ну, здравствуйте, мои маленькие!

Широко раскрытыми глазами наши герои следили за этим невесомым существом,

оставаясь неподвижными. В комнате послышалась странная мелодия, напоминающая

звучание струнных, но это был не простой оркестр. Музыка обволакивала и

покачивала сознание в такт; казалось, оно расширяется безгранично, ведомое в

неизвестность властным дыханием музыкальной фразы.

Огромные тени от горящих свечей на стене заколебались от порыва ветра,

приоткрывшего шире окно, и странный их посетитель плавно опустился в кресло

напротив.

- Меня зовут Аргаман. Я один из Духов в свите Луны в Ночь Полнолуния. Эта

Ночь - время праздничных фантасмагорий, и мы в них - нечто вроде

художников-декораторов... Мы каждый раз заново сотворяем и пересоздаем

цветовое и музыкальное убранство Космоса, украшаем его гирляндами цветов,

фонариками и фейерверками! Возможно, кое-что вам удастся увидеть, потому что

Ночь, пославшая меня, велела помочь вам. И сейчас мы отправимся в далекий

путь...

- Как? - Ксюн сбилась с внутреннего ритма безмятежности. - А мои родители?

Они ведь с ума сойдут, если я пропаду... Если мы пропадем! - добавила она,

взглянув на Скучуна.

- А вы никуда для них не пропадете. Вы останетесь здесь. Точнее, не вы, а

ваша телесная оболочка. Крепкий и спокойный дочкин сон в кроватке - вот что

увидят они, если ненароком заглянут в детскую... И потом, наше путешествие -

вне закона земного времени, и пока мы будем в пути, здесь пройдет лишь

несколько минут! Ведь сейчас мы переходим в иное измерение...

- Вот так, сразу? Как-то это все неожиданно... - Скучун попытался крепко

сжать руку Ксюна, но не в силах был пошевелиться. Тело не слушалось его...

- А чего ждать? Ты, Ксения, ложись-ка в кровать. Вот так. А Скучун

устроится здесь, за книжными полками, чтобы его не обнаружили. Ну вот. Все

улеглись? А теперь доверьтесь мне...

Спящая Ксюн лежала, укрытая одеялом, и дышала во сне ровно и глубоко.

Скучун, завернутый в ее плед, укрылся за книжными полками, чтобы родители

Ксюна не упали в обморок, обнаружив в детской невиданное зеленое существо с

розовыми ушками...

Но так только казалось! Ни Ксюна, ни Скучуна здесь уже не было: души их,

освобожденные от телесности, очутились под покровительством Духа Луны - вне

времени и пространства...





Глава IX



- Итaк, мы одно целое... Ты, Ксюн, - продолжение меня справа, и ты,

Скучун, - слева. Двигайтесь в такт со мной - вы ведь чувствуете ритм нашего

движения?

Они очутились в мерцающей пустоте, наполненной странными звуками,

цветовыми всплесками, чьим-то дыханием. Медленно кружась по часовой стрелке и

одновременно колесом через голову, они плыли над миром, не зная, где земля, а

где небо...

Вдруг прямо перед ними выросла огромная дымная воронка, которая с

равнодушным шипением засасывала все, что находилось поблизости.

- Не бойтесь, это всего лишь ворота. - Аргаман старался быть

предупредительным и заботливым как поводырь, переводящий слепого через улицу.

- То есть, по-вашему можно сказать, что это ворота, а для нас тут просто место

перехода в другое качество. - Какое кач-чество? - дрогнув, спросила Ксюн,

увлекаемая шипящей воронкой куда-то вниз. - Ой, как это?.. Я везде... - Они

вырвались из потока, мигом исчезнувшего со свистом, и перестали ощущать

границы своего "я". - Скучун, ты где? Ты тоже везде?

- Тихонько, не стоит здесь аукаться, как в лесу. Конечно, чувство

необычное, но пора бы уже понять, что привычного тут нет и быть не может... И

потом, я же с вами! Летящая наперерез бенгальским огнем комета осветила их

махнула хвостом, шепнув: "Какие забавные!" - и пропала.

- Сейчас будут следующие ворота. Внимание! - Аргаман проник в самое

существо своих земных спутников, втроем они образовали Светящийся шар,

который, вращаясь, был притянут к чему-то вроде неосязаемого шлюза и, пройдя

через него, оказался плывущим в густом желеобразном течении. Тут шар распался

- опять их стало трое...

- Теперь вы снова обрели себя. - Дух поглядывал, добродушно усмехаясь, как

Ксюн и Скучун осматривали друг друга с ног до головы, будто впервые видели.

Наверное, все плыло у них перед глазами, потому что они пошатывались и

трепыхались, словно утиные перышки под ветром на озере...

- Ну, мои цыплятки, мы приближаемся к цели нашего путешествия. Как вам

удобнее? Мы можем воссоздать здесь любое пространство, любую форму, которых

тут на самом деле нет и в помине... Потому что нет ваших земных измерений:

пространства и времени! Но для гостей - пожалуйста - мы с удовольствием

развлекаемся, создавая фантомы в подарок. Итак? Вы, наверное, выберете нечто

хорошо вам знакомое? Ох, уж эти привычки....

- А мы где?

- Прямо во Вселенной... Мы с вами вырвались из земного притяжения и

направляемся в гости к одному твоему родственнику, Скучун!

- Родственнику?

- Ну да, то есть там, на Земле, а вернее под Землей, он был твоим

родственником. А теперь - один из космических обитателей. За заслуги своего

земного пути он посвящен в звание Волны Лунного Света. Уже вот-вот, мы

приближаемся...

- Дедушка! - закричал Скучун и кинулся на шею к большому темно-зеленому и

немного даже полосатому существу, ужасно похожему на него самого. Только вот

уши были у того не розовые, а малиновые.

- Внучек, миленький, как я рад! - Дед тискал в объятиях повисшего на нем

Скучуна, наморщив влажный, асфальтово-черный нос.

В этот момент все оказались в небольшой комнате с низким сводчатым

потолком.

- Как же так? Мы же во Вселенной, вне времени и пространства! А тут ты -

точно такой, как на старых маминых фотографиях, и кресло твое, и тапочки?..

- Я решил не слишком волновать вас и принял свой прежний земной облик. И

комната, как видишь, такая же, как была. Ты должен узнать ее по карточкам - ты

в ней родился... Это уж потом, когда меня на Земле не стало, вы переехали на

окраину города, поближе к Большой стене... Но появился я перед вами не для

того, чтобы поделиться воспоминаниями. Отдыхайте, друзья, располагайтесь

поудобнее. Ксюн, тебе этот пуфик наверняка понравится! Мне нужно многое

поведать вам. Дневник мой пропал, и придется самому раскрыть тайный смысл его

зашифрованных страниц, тех, что не успел прочесть Старый Урч... Раз уж Ночь

позволила нам повидаться в виде исключения... А ты, Аргаман, покуда свободен.

Но Дух Луны неожиданно удивил всех, мгновенно преобразившись в

золотисто-палевого коккер-спаниэля с волнистой шерстью. Он с удовольствием

улегся у горящего камина, смешно вытянув лапы и разложив на полу длинные уши

как две аккуратные мохнатые тряпочки.

- Г-р-р-р... Я лучше погреюсь тут да вздремну с полчасика... Давненько я

собакой не грелся у огонька! - И он, зевнув и клацнув зубами, прикрыл свои

маслиновые глаза.