Хех..переименовала свой дневник. И эпиграф поменяла. И картинку дневника.

Наверное давно хотела так сделать=)

Смотрела Задорнова. Что ни говори-хорош!=)))

КВН, Задорной, Хорошие шутки да Слава Богу ты пришел!-вот все хорошее из равлекательного, что есть на этот день на ТВ=))) На мою кочку зрения конечно=)



Хочется пожелать всем вам..кто уже читал-отпишитесь, пожалуйста о ваших впечатлениях...произведения Филатова.(название дневника-название одного его произведения). Если кто-то не читал..знаете, понимаю-как-то нехорошо ето, но я считаю, что среди моих ПЧ и избранных собрались люди образованные=) стремящиеся знать больше..даже не так..чувствовать больше!=) Почитайте Филатова..не знаю почему я так долго откладывала знакомство с ним. Наверное чувствовала-не доросла...а сегодня взяла в руки, начала со стихов...про жизнь. Он, как и Стругацкие-на злобу дня. На все века и времена...



Удача



День закончен-и кисть до утра

Остывает светло и натуженно...

Головешкой ночного костра

В темноте догарает натурщица...



Я гляжу на законченный труд

И, как это случается издавна,

Понимаю, что новый этюд-

Это, в общем, не новая истина.



Но я счастлив, как юный жених,

И танцуется мне и хохочется:

Я сегодня остался в живых

На войне, именуемой творчество!..



Уцелевший стою у холста,

Полный счастья, испуга, смятенья...



...Уважайте удачу, когда

Неудача была бы смертельна!..



1964

Стало хорошо. "Капля дегтя в бочке меда" Ночных Снайперов просто...прекрасно=))) Скрипка и гитара. И все. Красиво...светло и спокойно=)))

И уже я-это снова я. И смеюсь от души, и улыбаюсь потому что так хочется. Дрейда снова Дрейда=) Чертовски хорошо!!!=)))



Перед публикацией продолжения "Ночи Полнолуния" хочу сделать всем вам подарочек..думаю, многие из вас знаю стихотворение Роберта Рождественского, которое начинается словами:

"-Отдать тебе любовь?

-Отдай!

-Она в грязи.

-Отдай в грязи!"

В большинстве случаев его публикуют до слов "за то что не люблю рабов". А у стихотворения есть продолжение...



читать дальшеЦеликом

Отдать тебе любовь?

- Отдай!

- Она в грязи..

- Отдай в грязи!

- Я погадать хочу.

- Гадай!

- Ещё спросить хочу.

- Спроси!

- Допустим, постучусь..

- Впущу!

- Допустим, позову..

- Пойду!

- А если там беда?

- В беду!

- А если обману?

- Прощу!

- Стоять тебе скажу!

- Стою!

- Запри для друга дверь!

- Запру!

- Скажу тебе: убей!

- Убью!

- Скажу тебе: умри!

- Умру!

- А если будет боль?

- Стерплю!

- А если на пути стена..

- Снесу!

- А если узел?

- Разорву!

- А если 100 узлов?

- И сто!

- Любовь тебе отдать?

- Отдай!

- Не будет этого!

- За что?

- За то, что не люблю рабов.

.Ра.бов не любишь?

- Не люблю!

- А терпишь рабство?

- Не терплю!

- А что любовь?

- При чем любовь?

- При том что рабство, страсть и боль.

В себя любовь впитала всё! Её раба ты на все сто!

- Ты лжешь!

- Не лгу!

- Так докажи! Любовь не стоит твоей лжи!

- Я докажу. Но не сейчас. Для доказательства свой час.

- Пошел ты прочь!

- Я ухожу.

- Катись. Нет. Стой. Вернись назад.

- Нет. Я уйду. Ведь я не раб.





А теперь "Ночь Полнолуния".



Часть 1 глава 10.

Часть 2 главы 1-2





читать дальшеГлава X



- Вce дело в преображении, мои дорогие, в нем тайна из тайн... И самая

действительная реальность! Казалось бы, меня нет больше там, на Земле, в

Нижнем городе... А я с вами! Просто я уже не тот, каким был в прежнем своем

качестве. Я преобразился. И мой теперешний настоящий облик ничем не

напоминает, Скучун, твоего старого дедушку... Вот так и Личинка. Но в ней

особая важность, потому что нет ничего важнее на свете, чем Красота. И

Радость. Там, где одна - там обязательно и другая. Все связано между собой. А

Личинка - это возможность новой Радости и новой Красоты будущего. Сама она

ныне - ничто, бездыханная и неживая... Но в ней заложена тайная сила, которая

в никому неведомый срок преобразит Личинку. Тогда миру явится сама Красота! И

все будут жить в вечной Радости. Наш Подземный мир раскроется, как бутон, и

выпустит Личинку на волю... И сам он озарится светом, исчезнут сырость, темень

и туман.

- Ах, как хочется, чтобы это произошло поскорее... - Скучун и Ксюн, затаив

дыхание, слушали дедушку. Он был взволнован, даже раскраснелся, немного

театрально жестикулируя и поминутно принимая картинные позы...

- Весь фокус в том, что ничего этого может вовсе и не произойти. Ведь это

только одна возможность из тысячи! Главная, Великая возможность, но отнюдь не

обязательная. Все зависит от того, в чьих руках окажется Личинка в тайный срок

своего преображения... Если рядом окажется тот, кто мечтает лишь о Красоте и

ничто в мире не желанно ему так, как она, - то заветное исполнится... А если

злые или корыстные существа - то они насытят эту возможность своими помыслами,

своей нечистотой, словно засоренным топливом для ракеты. Ракета, конечно,

взлетит, только не на ту планету, где ее ждут... Иными словами, Личинка

заряжается мыслями и энергией тех, кто владеет ею в заветный час, и

материализует их желания! Поэтому и берегла Личинку Подземная страна как

зеницу ока, приставив к ней Хранителя и поместив в потайное укрытие. Слишком

велики и несоразмерны ее возможности с сознанием простых землян, которые и без

того путаются в своих желаниях и случайных порывах...

- А вдруг рядом с ней окажется кто-нибудь такой, кто пожелает, чтобы

Москва обрушилась на Нижний город и все погибло? - Скучун и Ксюн прижались

друг к другу, целиком превратившись в слух.

- Значит, Москва обрушится и все погибнет!

- А если в тот заветный час подумают о том, чтобы вернуть старую, ушедшую

в прошлое Красоту?

- Красота вернется, но будущего у нее больше не будет...

- А если в мыслях у них будет жареная яичница с колбасой?

- Значит, Красотой мира будет жареная яичница. С колбасой, да! И никто

никогда не узнает ничего прекраснее! Все что угодно! С нами может произойти

все... Ничего невозможного нет, запомните это... Но пока еще рано пугаться,

детки. Дело вот в чем. Тот, кто окажется рядом в час преображения, должен

будет троекратно прочитать четыре священных текста из "Радости мира". В этой

древней книге заключено все накопленное тайное знание. В ней - путь к Радости

и Красоте. И без этой книги преображение не свершится и Великая возможность

так и останется вечным Ничто...

- Ох, дедушка, эта книга была у меня! Но она пропала...

- Я все знаю, Скучун, ведь это я отыскал книгу в древнем хранилище,

которое тут же обрушилось. Я тогда чудом спас ее. Да и сам чуть не погиб. Ведь

надо быть очень внимательным ко всему вокруг, когда речь идет о поисках

Красоты... Слишком многие стараются помешать этому. Мне хорошо известно почти

все, что происходит у вас в Нижнем городе. И я знаю о пропаже и о твоей

встрече со стариком Урчем. Он был прав, когда говорил, что скрытое знание

никому не достается случайно. Весть о Личинке и древней книге направлена тебе,

Скучун, а это ноша нелегкая... Тебе решать, по плечу ли она... Скажи мне,

дорогой внучек, готов ли ты к испытаниям и опасностям? Ксюна я ж спрашиваю -

сразу видно, что она всегда в ожидании необычайного! А у тебя, внучек, совсем

ведь другая натура. Ты существуешь в мечтах и действовать не привык. Можно

однажды поддаться слабости - и все: ты уже не сможешь поверить в себя, ты

зароешься в своей норке, дни твои застынут в бездействии... Это страшная

участь, поверь мне. Может, все же не стоит вступать на этот путь и Личинку

спасет кто-нибудь другой?

- Ни за что на свете! Нет, дедушка, я не могу бросить ее... Я мечтатель,

да, но я ведь мечтал о ней, о Красоте, только вот даже не знаю толком, какая

она... Да я теперь больше ни о чем не смогу думать! И вообще, дед, какой ты!

Чего ты меня так? Я могу - и все. Вот.

- Он сможет, дедушка, дорогой, я верю! И я отправлюсь с ним спасать

Личинку. Ведь мне можно, правда? Ничего, что я девочка?

- Конечно, Ксюн! Это прекрасно, что ты девочка, и раз ты так поверила в

Скучуна - я за него спокоен. Ну что ж... Пора. Отправляйтесь в дорогу. Аргаман

проводит вас. Но на прощанье я хочу предупредить: Ночь Полнолуния не вечна,

она кончается... А с нею и ее тайна. В три часа пополуночи, хотя Ночь еще

длится, тайные силы покидают ее. И она не сможет вот так, как сейчас, помогать

вам. Так что не теряйте времени. Вы должны отыскать Личинку до утра...

Ай-яй-яй! Как же мне не хочется отпускать вас, мои милые ребятки! Пожалуй,

ничего более грустного со мной не случалось в надзвездном мире...

- Дедушка, а мы больше не увидимся? Никогда?

- Кто знает, кто знает... Это, внучок, зависит от очень многих причин и

событий. Например, от тебя - от того, как ты пройдешь свой земной путь... Что

там станешь делать... Не будем загадывать. Только я буду скучать и надеяться.

И не будем прощаться. Вас ждет Старый Урч. Передайте ему поклон от меня и

скажите, что там, на Земле, он теперь твой дед, Скучун, и твой, Ксения... Я

ему верю...

- Дедушка! И ты ничего больше не расскажешь? Ты ведь и здесь

путешествуешь, это уж наверняка! Ты видел много Звезд, а? Какие они? А жители

на них есть? А цветы? Дед, ну дедуленька... - Ксюн, встав на цыпочки, дергала

деда за рукав. Глаза ее сияли.

- Нельзя, моя хорошая! Сейчас вам рано знать об этом. Время ваше еще не

пришло. И потом, вы очень многого хотите сразу. И Звезды, и Личинка - это уж

слишком, выбирайте что-нибудь одно.

- Но хочется-то всего! И, конечно, сразу! А почему так нельзя?

- Потому что ко всему этому - к целому миру - нужно пробираться

постепенно, а не прыгать сломя голову... Так можно плюхнуться в лужу... Бух! И

кругом только брызги, кваканье - и никаких Звезд! Не спешите. У вас многое

впереди...

- Р-р-р-разоспался! - Аргаман распростился с собачьим обличьем. Теперь он

явился в образе струящейся пурпурной ткани, растворившись в ее складках...

- Укройтесь в мою шелковую прохладу, вот так. Простились? Теперь в путь,

на Землю. Мы полетим вместе со светом, который станет завтрашним Днeм...

Они мчались бесшумно, проникая из мира в мир. Аргаман летел кругами,

скручивая спираль пространства, все ближе и ближе к Земле.

Его спутники забились в складки шелка и ничего не ощущали, кроме трепета

ткани.

- Не выглядывать! Мы вблизи Черной Дыры. Если чей-нибудь взгляд попадет

туда, то его владельца Дыра затянет навеки. Выхода оттуда нет. - Аргаман

пурпуровой стрелой пронизал кольцо Сатурна. - Ну вот, а теперь мигом взгляните

и - нырь - ко мне обратно...

Две пары настороженных глаз сверкнули в складках шелка. Мимо проплывала

прозрачная жемчужно-радужная Звезда. От нее исходил тихий, завораживающий

звук, что был как пение... Звук нарастал, постепенно возникла мелодия, и

вокруг поющей Звезды заскользили крошечные светоносные огоньки. Они подпевали

ей каждый на свой лад, играли и переполнялись светом, вырастая в искрящиеся

шары, которые затем с наслаждением лопались! Медлительное плавание чудесного

светила насыщало простор Космоса ликованием. То тут, то там, со всех сторон к

звучащей мелодии присоединялись новые голоса. Звезды и планеты исполняли .свои

небесные арии, оркестр светил подчинил все вокруг мощной и торжественной

вибрации звука. И на миг показалось, что эта ускользающая вдаль Звезда, -

сгусток какого-то неведомого космического праздника..

- Это Музыка Сфер - самая удивительная музыка на свете, - поведал Аргаман.

- А та, что всех объединяет - Дэя, совсем крохотная звездочка. Когда вы будете

вспоминать ее мелодию, - почувствуете прилив свежих сил. Это мой вам подарок

на память!

Дэя быстро растворилась в пространстве, Аргаман со свистом рассекал слои

надземной атмосферы, приближаясь к пушистому пологу облаков, скрывавшему

Землю.

- Ну вот, сейчас мы окажемся на вашей планете, детишки! Я верну вам

телесность и тут же перенесу в Нижний город. До утра не так много времени,

надо спешить...

Не успели путники и глазом моргнуть, как души их соединились со спящими

телами. Они вновь почувствовали себя заключенными прежнего земного телесного

панциря... Теперь он показался им тюрьмой.



* * *



Под ногами заскользила влажная брусчатка мостовой. По замшелой поверхности

Большой стены сочилась мутная жижа. А где-то вверху громыхал поезд московского

метро.

- Аргаман! Где ты?

- Прощайте! - Эхо раскатилось под сводами подземелья. - Мы больше не

увидимся... И запомните: вокруг Личинки днем и ночью порхает стайка

лазурно-синих бабочек. А в тайный день преображения они меняют цвет. Ищите

бабочек-вестниц и ничего не бойтесь... бойтесь... бойтесь...

Эхо угасло впотьмах.





Часть вторая



Глава I



- Как тут сыро и зябко! Мне страшно, Скучун!

- Держись за меня. Не пугайся, Ксюн, сейчас мы доберемся до дома, а там

решим, что делать...

- Бедный город. - Ксюн растерянно озиралась по сторонам. - После того, что

я привыкла видеть на Земле, это просто ужас! Как же тут живут, без света и

красок? Ох, несчастные...

- Ксюн, давай помолчим. Лучше пробраться в мой домик незаметно, чтобы

никто нас не увидел и не услышал.

- А что? Подумаешь, увидят! Не съедят же...

- Не съедят, конечно. А вот помешать могут... Сюда. - Скучун вывел Ксюна

на мощенный серым булыжником пригорок, ведущий к его дому. Кругом слышались

какие-то шорохи. Света в каморках жителей не было видно. Только тускло мигали

подслеповатые фонари.

- А-а-а-пчхи! Ну, наконец-то! Вот и ты, дружок, не зря я тут простудилась,

тебя поджидая... - проскрипел гнусавый голос.

Букара, наша старая знакомая, сидела на самом крылечке домика Скучуна,

расстелив передник и разложив начнем содержимое своей бездонной авоськи.

Конечно, это было съестное. Она только что покончила с квашеной капустой -

ошметок капусты унылой гирляндой свисал с мордочки - и теперь набивала рот

масляным печеньем. - Ага, кого-го привел! Апчхи! Это что же за фрукт такой, да

с косичками? Кажется, не из наших... Кто такая? Похоже... Точно! Из Верхнего

города! Ну, дождались! А-а-а-пчхи! Своих тут мало шмыгает, так еще верхние

повадились. А все Скучун! Тащит кого ни попадя... - Проговаривая свою тираду,

она громко чавкала. - Ну да ничего-о-о-хрм! - Букара поперхнулась, закашлялась

- брызги и крошки печенья веером разлетелись от нее во все стороны. - Кха-кха,

р-р-рехха! Поесть не дадут спокойно! - Она откашлялась, деловито собрала в

передник остатки еды и запихала их в авоську. - Ну, пошли. Вот ужо я вас

водворю куда следует, чтобы не шлялись тут всякие посторонние и не вынюхивали

чего им знать не положено! Там-то уж с вами разберутся. У нас теперь новая

власть - во как! - И она схватила Ксюна за руку, пытаясь одновременно подавить

приступ чиха. Но не выдержала и расчихалась, приседая, охая и запрокидывая

голову.

Тут-то Скучун и куснул Букару за руку, а та, взвизгнув, выпустила Ксюна. И

наши герои прошмыгнули поскорее в домик мимо нее, тотчас заперев дверь

изнутри. Укушенная заголосила вовсю.

Визг и причитания Букары гулко

разносились под сводами Нижнего города. Они скатывались по склону мощеного

переулочка и тупо ударялись в земляной вал укреплений Большой Стены.

- Ой-ой-ой! Жомби-и-ки-и-и! Сюда, сю-ю-да-а-а! Он здесь, Скучу-у-ун! Он

привел девчонку-у-у-укусил меня-а-а-а...

- Вот уж беда так беда! Только жомбиков нам и не хватало... Постой, раз

Букара их зовет, значит, они здесь, в городе... Она еще каркнула про какую-то

новую власть... Что-то случилось, пока меня тут не было! А вдруг жомбики

захватили наш город? - Скучун, страшно расстроенный, в раздумье шевелил

ушками, и от волнения начал почесывать хвост.

- Слушай, а ты, оказывается, кусачий! - Ксюн была в восторге. - Как ты ее:

хап! - и я на свободе! Хотя, конечно, кусаться нехорошо... Какая же она

препротивная, эта Букара! Она кто такая?

- Букара обыкновенная. Прыгает, мечется и собирает сплетни. Обо всем

доносит жомбикам, перевирая половину, и все время что-то перепродает, меняет,

торгует и прячет. Очень энергичная особа.

- Скучун, объясни мне наконец толком, кто это такие - жомбики?

- Их тут целое племя. Живут они не в самом городе, а за укрепленями

Большой Стены, на острове Жомбуль посреди озера Грунтовых Вод. Здесь

неподалеку течет речка Сивец, которая, как и Неглинка, заключена в трубу. И

только по ней можно добраться до берега, где расселилось это мерзкое племя.

Жомбики ужасно воинственные. Они стремятся захватить всю Подземную страну,

Нижний город и даже, представь себе, вашу Москву! Нижний город не раз

выдерживал их осаду. Мы оборонялись с трудом и наверняка давно бы сдались,

если бы жомбики не грызлись между собой. Они настолько агрессивны и мелочны,

что между ними на каждом шагу вспыхивают ссоры по пустякам. Они просто тонут в

собственной злобе. Упреки, раздоры и раздражение - такая вот у них жизнь.

Представляешь, как уныло они живут? Все время одно и то же: нытье и драки,

драки и нытье...

- А из-за чего весь сыр-бор? Чего они хотят?

- Каждый хочет доказать другому, что он лучше и умнее, а тот во всем

виноват!

- В чем виноват?

- Да во всем... Что нету Солнца, что сыро, а в жилищах надо постоянно

топить, что кончились спички, вода невкусная и так далее, до бесконечности...

Они так раздражены друг другом и так тоскливо живут, что жажда иной жизни

оборачивается у них стремлением расширить территорию своих владений. Жомбики

надеются, что в другом месте будет лучше - все изменится само собой... Вот

представь себе: в твоем доме злоба и раздражение подчинили себе всех и тебя в

том числе... Как ты поступишь?

- Не думала... Наверно, я постараюсь это победить сначала в себе, а потом

во всех, кто живет рядом. Мы перестанем замечать свое раздражение, и оно

исчезнет... Не так?

- Я тоже так думаю. А жомбики хотят раздвинуть стену своего дома до

бесконечности, будто от этого злоба бесследно рассеется... Нет, мне кажется,

она способна захватить любое пространство... Я много думал об этом. Мне даже

жалко этих жомбиков. Уж очень они убогие - совсем не знают радости... И воюют,

и воюют, словно больше нечем заняться!

- Ты, Скучун, зря такой благодушный по отношению к этим "беднягам"! Того и

гляди, они захватят ваш город, а может, уже захватили. Тогда все затопит

раздражение. И выползет наружу, в Москву, - и до нашей дачи доберется... А

там, знаешь, как хорошо? Там все становятся ужасно добрыми, веселыми и

ласковыми, - даже злющий пес моей подружки Дины... Она вместе со своим псом -

его зовут Бриша - приезжает ко мне погостить денька на два... Ты тоже

обязательно приедешь ко мне! И вообще, Скучун, почему бы тебе у нас не

поселиться?

- Ксюн, ты очень странная. Ну, сама посуди, разве о том надо сейчас

беспокоиться? Какая-то Дина, собака, - это все осталось совсем в другой

жизни... Вокруг нас опасность, вот-вот появятся жомбики... Что-то надо делать,

скорее, я чувствую, что мы сидим тут, как на пороховой бочке!

- Ты знаешь, а я почему-то совсем не боюсь... Когда мы очутились здесь, в

Нижнем городе, я жутко испугалась. Кругом мрак, каменные стены того и гляди

обрушатся. Здесь даже дышать тяжело, а смеяться вовсе не хочется... Мне

кажется, Скучун, что черный и коричневый - это цвета болезни. Я вдруг поняла,

что каждый цвет и оттенок что-нибудь обозначает. Какое-то чувство. Или мысль.

Ведь только побывав здесь, можно понять, какая радость - многоцветье! Как

хорошо живется среди зелени на воздухе... Я потому и заговорила про дачу - ты

уже это понял, наверное. Я ведь очень веселая и счастливая, а это оттого, что

до сих пор у меня была самая настоящая разноцветная жизнь!

Скучун ничего не ответил. Он сидел за столом и сосредоточенно водил

пальцем по вышитым на скатерти лотосам. После слов Ксюна о разноцветной жизни

он взглянул на нее полными слез глазами и улыбнулся грустно-грустно, отчего

одна слезинка не удержалась и капнула ему на нос. Он прерывисто вздохнул и

сник, положив голову на скатерть.

Ксюн вскочила и уселась за стол напротив.

- Ну вот, ты совсем расстроился. Это я виновата - расхвасталась, ты и

горюешь...

- Я просто задумался. И представил себе, что пока мы тут будем разыскивать

Личинку, на земле кончится лето. И я не увижу твоей разноцветной жизни, а мои

мечты о летнем Солнце, траве и звездах, наверное, никогда не сбудутся...

Знаешь, Ксюн, я тоже понял, почему я вырос такой задумчивый и невеселый...

Потому что я рос без цветов и звуков радости! Видишь, свой домик я украсил как

смог. Но это все не настоящее. Это мой театр. А ведь прожить всю жизнь среди

декораций невозможно... Я устал, Ксюн, я очень устал! Я наконец увидел, как

прекрасен мир... Лишиться его теперь и оказаться здесь вновь - о, это

жестоко...

- Перестань ныть, Скучун, ты что, забыл о Личинке? Ты же можешь превратить

это подземелье в цветок небывалой красоты... Или в изумительный замок! Ты

можешь все - только найди ее! А он тут бормочет об усталости... Не хочешь - не

надо, я сама разыщу ее и притащу сюда, чтобы ты больше не распускал нюни...

Скучун даже отпрянул от такой резкости.

- Ну зачем ты, Ксюн, ты же не такая...

- Скучун, Скучушечка, миленький, не обижайся, ну прости меня, я просто

хочу, чтобы ты не мучался так. Я все понимаю... начала понимать. Ну не я же

виновата, что жила под Солнцем, а ты здесь... А твоему прозябанию в этой

безысходности пришел конец. Ты же уйдешь со мной наверх, правда?

- Как ты не понимаешь? Только если мы сумеем спасти ее, Красоту...

- А если нет?..

- Тогда я останусь здесь. Я не смогу радоваться звездам, потому что душа

моя угаснет...

- Не говорив так! Что за глупости! С чего это ей угасать? Ты невозможный

пессимист, Скучун, и тебе нужно с собой что-то делать... Ты вянешь поминутно,

как черемуха без воды, а что мы обещали твоему дедушке? Что ты преодолеешь

свой характер и начнешь действовать, а не рохлиться... И где же все наши

обещания?

- Но ведь самое сложное - это когда непонятно, что делать... Неизвестность

меня обессиливает. Если бы хоть что-то прояснилось: что делать и куда идти...

- А ты помнишь, как в сказке: "Пойди туда - не знаю куда... Найди то - не

знаю что..." Вот и мы теперь в таком же положении...

- Но мы же не в сказке, Ксюн. Мы-то в жизни!

- Вот и хорошо! Вот и давай попробуем... Подумай, что нам может помочь? В

сказке герою дарили волшебный клубочек, который вел прямо...

Вдруг домик вздрогнул и будто заплясал на каменной насыпи - так

сотрясались его стены. Грохот рассыпался по крыше, рвался в дверь. К нему

прибавились визгливые выкрики: "Сдавайтесь! Вы окружены. Вылезайте на крыльцо

поскорее, не то вам конец!"

- Это жомбики! Что делать, Ксюн?

- Сейчас... О чем я думала? Ах, да: кто может нам помочь? Ну, конечно!

Ведь она еще не кончилась!

- Кто?

- Да Ночь же! Ночь Полнолуния! Помнишь, твой дед предупредил, что она

велела силам природы помогать нам, пока длится ее время. А оно?..

- ...пока еще есть. Да, но как позвать ее? М-м-м... Давай зажжем свечу.

Вот. - Скучун снял с полочки над диваном старинный бронзовый подсвечник в виде

рыбы, изогнувшей хвост, поставил его на стол и зажег свечу.

- А почему ты думаешь, что нужна свеча?

- Эй вы! - Грохот усилился. - Мы знаем, что вы там!

- Они там, они там! - Букара прыгала вокруг крыльца, приседала, чихала и

мотала головой, тыча пальцем в дверь. Ясно, что это она привела сюда жомбиков.

- Почему свеча? Не знаю... Я чувствую, что тут нужен живой огонь...

- Ой, дверь поддается! А если Ночь не услышит нас? Скучун, я боюсь. Мама!

- Тихонько, Ксюшечка... Смотри на пламя и думай о Ночи изо всех сил. Зови

ее мысленно, зови всей душой... И я буду тоже...

- Ш-ш-ш-хр-р-ом-м-м... - огромные напольные часы будто шевельнулись,

трижды сдавленно прохрипев. Качнулись на цепях тяжелые гири... Заметался,

зароптал огонек свечи, рванулся ввысь и угас... Кончилась ночная власть,

оборвалась. И застыли двое в маленькой беззащитной комнате с летящими под

потолком ткаными облаками... Они застыли и ждали.

И поддалась дверь, и оборвались засовы. С визгом и воем обрушились на них

жомбики. И, не помнящие себя, оглушенные, немые, они покатились в бездну, где

нет уже памяти и страха...

Таким пришло Утро. И наступил плен.





Глава II



- Синьк-синьк-синьк - тон-н-н-тон-н-н... - унылые падали капли. Падали в

воду с округлого свода трубы. В каменной той трубе когда-то давным-давно

заперли речку Сивец, и, покорная, неспешно плелась она теперь московским

подземельем. Тоскливо тут и боязно было. Река не говорила - молчала, лишь

попискивали изредка крысы, а вода пахла гнилью и еще чем-то, наводящим ужас, и

горло судорогой противилось вдыхать этот смрад. Тяжелая, мертвая была эта

вода.

Лодка, в которой везли пленников, освещалась багровыми всполохами факела.

Его тревожного света едва хватало, чтобы разглядеть осклизлые стены туннеля. А

что там впереди, позади - того уж не видно было...

В отсветах факельного огня плыла лодка и в ней плененные пассажиры, с

головы до ног опутанные сырой тухлой сетью. Замерли они, закоченели от

привкуса беды, запекшейся на губах. И только-только очнулись от беспамятства,

потирая саднящие ушибы и озираясь по сторонам с отчаянной безнадежностью.

Вот факел наклонили пониже, и свет его настиг другую лодку, шедшую

впереди. Она полна была жомбиков. И в той, где сидели наши герои, были

жомбики, целых трое. Они сопели, глядели хмуро, - худо глядели, исподлобья,

молчали. Только веслами вскапывали покорную речушку да слушали монотонное:

тон-н-н - тон-н-н - тон-н-н - синьк-синьк...

Долго ли плыли они - не знали. Спертый воздух и горькая сеть, пахнущая

рыбой, отнимали силы, волю и мысли. Мертвенный холод - был их путь. Путь по

гибельной, умершей реке.



* * *



Вот и озеро Грунтовых Вод. Коричневое, вялое. Даже тины не видать не озеро

и не болото - вязкая жижа бездонная, отрава. Колышется, булькает кое-где. А уж

смердит...

Ксюн поскорей зажала нос и глаза зажмурила, будто и глазами - нюхать...

Скучун передернул плечом, попробовал пошевелиться - не вышло, сеть крепко

вцепилась в них, прижавшихся друг к другу.

Жомбики всё молчали.

Неожиданно лодку обхватили громадные чугунные крючья, спустившиеся сверху

на лебедке. Лодка оторвалась от воды и, поднявшись метра на три, двинулась над

озером.

Впереди завиднелось что-то, напоминавшее забетонированный холмик.

- Скучун! Ты видишь? Это, наверное, остров Жомбуль...

- Точно, это он.

- А почему лодка плывет не по озеру, а над ним, по канатной дороге?

- Это озеро как зыбучий песок - бездонное и гнилое. Все, что ни попадает в

него, - тонет сразу. А остров держится вот уже сотни лет. Но и он может ухнуть

в пучину - так сказано в древней летописи... Жомбики потому еще такие

отчаянные, что эта их земля - предательская и неверная. Сейчас она терпит их,

а завтра - возьмет да и опрокинет в зыбучее озеро...

- А как же мы? Как страшно, Скучун, что же будет с нами?

- Поглядим, Ксюшечка, помнишь, как в сказке: "Двум смертям не бывать..."

- Кр-р-рех-х-х! - Лодка, подпрыгнув, опустилась в специальное гнездо на

колесиках и дальше покатилась по рельсам. Она въехала в бетонный туннель,

зиявший раскрытой пастью посреди серого куполообразного бункера, и,

подергиваясь, с лязгом и скрипом, вползла в кромешную тьму.

- Эй вы, пригнитесь! - Жомбики слегка пристукнули своих пленников по

головам.

Лодка вдруг выкатилась в огромный зал, выложенный кафельной плиткой, в

котором висели заржавленные цепи, сходящиеся в центре к просторной стальной

клетке.

Пузатые коротышки вытащили из лодки свою добычу и повлекли к скрежещущей

на цепях клетке. Они все скопом набились в нее, огрызаясь и шипя друг на

друга. Ксюн и Скучун, притиснутые изнутри к ледяным стальным прутьям, едва

дышали, когда клеть начала сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее

вращаться. Скоро все поплыло перед глазами, тошнота заволокла сознание

бесцветной паклей...

Когда узники очнулись - странной клетки уже не было. Лишь где-то

неподалеку слышался лязг цепей.

Ярко освещенный узкий коридор то и дело петлял как в лабиринте. Вдруг

чудовищный сноп света будто клинком пронзил мозг, и все остановились как

вкопанные, невольно прикрыв глаза от боли.

В голом квадратном бункере с чугунными стенами, под пологом, напоминающим

стальную паутину, на глыбе застывшей черной смолы им померещилась громадная

коричневая бородавка, бесформенная и плотоядная. Из-за головы страшилища бил,

ослепляя, необузданный луч неживого, дикого света...

То был Большой Жомб и его святилище.

- Несчастные! - бубнил он в медный рупор отрывистым контрабасом. - Куда

полезли вы, жалкие, слабейшие созданья! Личинка вам не по зубам! Сидели бы

тихо по своим норкам еще много-много лет... Ан, подавай им саму Красоту!

Несчастные... Теперь крышка!

Рупор утробно квакал, и неестественно гулкий голос бултыхался в невысоких

стенах, подобный одинокому огрызку гнилого яблока на дне ведерка...

- Личинка у меня, но ни одна живая душа ее не сыщет... И в назначенный час

она исполнит мое - только мое - заветное желание. Красота моя - красота

великого Большого Жомба - затопит все: и Нижний город, и Верхний, и соседние

земли, и даже небо... А какова моя красота - взлелеянная, хе-хе, обмусоленная

в мечтах - этого никто не знает! И не узнаете, вы... - Жомб привскочил с места

на неожиданно волосатых хилых ножках и потряс кулаком над головами,

распростертых ниц соплеменников. - Не для того я приказал выкрасть Личинку,

чтобы доходяга-Скучун с московской девчонкой вернули ей свободу...

Кальденпупер! - крикнул Большой Жомб, и тотчас откуда-то сверху шмякнулась

огромная сороконожка, размером чуть больше таксы... Она топотала задними

тридцатью ногами, приподняв переднюю часть туловища и раскачиваясь, словно

кобра.

- В узилище их, в узилище, тащи их, Кальденпупер! - Жомб тыкал пальцем в

сторону связанных друзей, потрясая безволосой головой без шеи... если только

можно было назвать головой бугристую студенистую кучку бородавок с двумя

пуговками красных глаз...

- Стоять, Кальденпупер! - Жомб приостановил жуткий спектакль и,

обернувшись, нажал какую-то потайную кнопку.

- А теперь все - вон!

Тотчас тугие ледяные струи воздуха смели жомбиков в угол, где их поглотил

замаскированный люк. Живым градом просыпались они куда-то вниз и исчезли...

Наши окоченевшие герои избежали этой участи и, одинокие, стояли теперь

перед разъяренным Жомбом, опутанные омерзительной сетью...



* * *



- Ну что вы, детишки... - Жомб неожиданно сполз со своего возвышения,

наступив на голову послушно сдохшему Кальденпуперу. - Не надо меня пугаться. Я

ведь нежнейшее существо - вы сами убедитесь. А это все, знаете ли, так -

маскарад! Он наклонился, придерживая то место, где обычно бывает поясница и,

кряхтя, извлек из-за глыбы вара серые велюровые тапочки. Затем, шаркая

задниками без пятки, прошлепал к остолбеневшим своим узникам и принялся не

спеша распутывать сеть. - Я вот что вам хочу сказать: уж очень у меня

бессердечный народ. Жомбики мои - это просто ужас, что за жомбики! Боюсь я их

- да, боюсь, и не буду перед вами прикидываться властелином. Ты, Ксюн, небось

по вечерам телевизор смотришь? Так вот я этот телевизор люблю до крайности! У

меня тут небольшая антенночка московская сверху проведена, - тайком, конечно,

- и надо вам сказать: прилипаю... Все смотрю подряд, особенно мультики! Вот уж

там повелители: леший - так леший, водяной - так водяной, а я так себе... ни

рыба, ни мясо, а просто жомбик какой-то...

Шлепая вокруг Ксюна и Скучуна и тараторя без умолку, он постепенно

освободил их от пут и, присев на корточки, довольно и преглупо улыбаясь, с

умиленным видом поглаживал по головкам... Жомбова ладонь была липкая и

назойливая, как муха.

- Ну вот, детишки, значит, такой-то я и есть - Большой Жомб. Совсем ведь

не страшный? Ни капельки?.. - Он поковырял носком тапка в щели между плитами

пола, и оттуда выскочил стульчик, словно черт из табакерки. - Сяду - ослаб! -

Жомб утрамбовался в стул и продолжал:

- Потому я и напускаю кругом всяких ужасов, что побаиваюсь крепко

болванов-то моих... Оттого и сам хожу страшилой эдаким, ору вот... А душа у

меня тонкая, прозрачная даже душа! И очень я этою самою душой всякую красоту

возлюбил. Много у меня тут красот и редкостей волшебных, так много, что голова

кругом идет... Цепкая она, красота моя: увидишь раз - и ухнешь с головой,

будто в омут! Хочется мне уж больно, чтобы поняли вы, что такое красота, и не

гонялись впустую за несбыточным... А то все: Личинка да Личинка, - а ее и

нету, Личинки-то... И у меня ее нет - обманул я вас давеча! Выдумки все это.

Вы эту Личинку хоть однажды видали? То-то же! И никто ее не видывал. А вот

сейчас-то что будет, у-у-х...

Жомб начал проворно перебирать ногами, стульчик кружился все быстрее и

быстрей, Жомб поджал под себя ноги - тапки слетели и двумя серыми жабами

плюхнулись по углам бункера... ан, бункера-то и нету!

Из четырех углов его с тихим шелестом змейкой извился желтенький дымок.

Змейкой прополз к недвижно стоящим друзьям, обвил и закачался. И сладко так

стало им, приторно и туманно... Разомлели, убаюканные тем туманом и песенкою

дудочки какой-то странной, что пролилась откуда-то, мутно-жалобная, и вяжущая

и золотистая...

...И вот растеклись дымком чугунные стены, канул в небытие черный трон,

угас искусственный свет...

Шли втроем: и Жомб, и Скучун, и Ксюн. Шли по хрустящей тропинке средь

порхающих звездами орхидей берегом изумрудного озера. Птицы

беззастенчиво-синие трепетали над орхидеями, будто причесывая кружевные цветки

своими крылышками, и что-то ласковое им нашептывали и шутливое...

А впереди, в солнечных брызгах мрамора, им улыбался розовощекий дворец!

Сегодня я давила в себе слезы. Целый день. Горечи, непонимания, злости на себя.

Слушаю свои диски. Все что есть. Подряд. Не останавливаясь на песнях, не прокручивая по нескольку раз. Пытаюсь вернуться в этот мир. Пытаюсь...

Потратила 3 доллара на переписку. На одной паре!..зачем?..что бы заткнуть чувство одиночества, что бы отвлечься. И все равно. Смс-ки приходят, а внутри практически ничего не меняется...грустно..т.е. должно бы быть по этому поводу грустно. Привычные слова к тем или иним ситуациям вылетают сами по себе.

А эмоций-нету...нет, есть, просто они где-то очень глубоко...совсем глубоко...и смеюсь...а не смешно...совсем..только плакать хочется...





Ночь полнолуния



Часть 1

Главы 4-6



читать дальшеГлава IV



Согревшийся и повеселевший Скучун, устроившись в уголке большого старого

дивана с мягкими подушками, рассказывал Старому Урчу о своем житье-бытье. Он

описал свое чудесное жилище с кустом жасмина в раме на стене, порхающими

облаками и звездами, поведал о раздумьях и мечтах, которые наполняли его дни

неясными стремлениями и грустью. Скучун наконец-то встретил собеседника,

который слушал его серьезно и внимательно, одобрительно покачивая головой, и

не ворчал, что все это пустые бредни.

- Да, сынок, трудновато тебе... Дедушка твой, тот в своей жизни встречался

с Красотой, а ты о ней можешь только мечтать...

- Неужели мне никогда не выбраться отсюда? Может быть, никому не ведомый

выход наверх все-таки есть, а мы о нем просто ничего не знаем?

- Все может быть. Надо искать, раз уж ты так маешься тут. Но эти поиски

сейчас не самое главное. Главное - Личинка, и пора тебе узнать о ней...

Старый Урч уселся поудобнее, протер обшлагом домашней стеганой куртки

деревянные подлокотники кресла и начал.

- Личинка, дружок, - это самая большая тайна Подземной страны. Кто она

такая на самом деле - никто не знает. Это странное существо, которого никто,

кроме ее Хранителя, никогда не видел. Как она живет и зачем, знает только он,

Хранитель Личинки. Эта почетная должность существует испокон века и передается

из поколения в поколение, от отца к сыну. Но страж Личинки даже под страхом

смерти не откроет никому ее тайну, - таков закон, - а иначе он погибнет

бесследно, как бы ни пытался спастись... Однако вот что я знаю. Прежний

Хранитель приходился мне троюродным братом, и как члену семьи он открыл мне то

немногое, что можно рассказать: в Личинке - смысл и цель существования нашей

Подземной страны. Если она в сохранности - значит, и у нас мир и покой. Но не

дай Бог с ней что-нибудь случится - тогда и с нами может произойти все что

угодно...

Теперешний Хранитель - молодой и неопытный. Видно, он недоглядел, и

Личинка пропала. А может, еще хуже - ее украли? В Нижнем городе переполох,

того и гляди объявят чрезвычайное положение, ведь неизвестно, в чьих она

руках... А если в недобрых?.. Тогда не миновать беды!

Вот и все, что я знаю. Мало, конечно. Но ничего другого тебе никто не

расскажет: тайна - это тайна и есть... Может быть, только одно живое существо

знало о Личинке чуть больше - твой дедушка. Он говорил мне, что как-то раз, в

одно из своих бесконечных путешествий, он набрел на древнюю подземную

библиотеку - целый склад рукописей, в котором, судя по всему, сотни лет не

бывала ни одна живая душа. Это был затянутый вековой паутиной подвал, который

обвалился, когда твой дедушка снял с полки одну очень большую и красивую

книгу. Он чудом спасся, успев отскочить к выходу. Подвал погиб под обломками,

но книгу ту дед спас. Да. Он говорил мне, что это фолиант бордового цвета С

золотым тиснением и обрезом, с закладкой из парчи, расшитой лазурными птицами,

и с двумя золотыми застежками в форме морских раковин. На обложке была

заглавная буква "Р", сделанная из цельного изумруда...

- "Радость мира" - вот как она называлась, "Радость мира", и она у меня! -

вскочив с дивана, Скучун подпрыгнул от восторга и кинулся к Урчу на шею. -

Пойдем ко мне, и вы увидите ее... Это самая удивительная книга на свете! - От

волнения Скучун забегал по комнате. Куда подевалась его всегдашняя робость...

- Вот только многое в ней написано на непонятном языке, может быть, вы сумеете

прочесть, а я не понимаю. И еще дедушкин дневник, - он ведь тоже у меня! Я

нашел его на дне сундучка, оставленного мне в наследство, вместе с книгой, и с

тех пор не могу оторваться от этих рукописей. Это мое самое дорогое... Листая

старинный фолиант, я рассматриваю гравюры и цветные вкладки, а дневник читаю

каждый день перед сном. Мне почему-то кажется, что они как-то связаны друг с

другом, эти книги...

- Вот оно что! Скорее, Скучун, скорее... Ты прав, они наверняка неслучайно

оказались вместе. Здесь все не так просто. Скорее! Мне кажется, что тут

кроется разгадка тайны пропавшей Личинки... Не знаю почему, но я в этом почти

уверен. Может быть, мы окажемся сейчас единственными, кто, наконец, узнает

тайну. А Личинку ты найдешь, Скучун, ты разыщешь и спасешь ее, только скорее,

скорей!

Старый Урч был взволнован ничуть не меньше Скучуна. Он засуетился,

принялся надевать калоши. Они не налезали на старые рассохшиеся ботинки, и он,

крякнув, отбросил их в угол. Напялив кое-как длинный серый дождевик, Урч

замотал шею шарфом и, надев шляпу задом наперед, ринулся из дому вслед за

Скучуном, который в нетерпении топтался на крылечке и покусывал кончик своего

зеленого хвостика, сгорая от желания показать бесценные сокровища вновь

обретенному другу.

И они побежали так быстро, как только мог поспевать кряхтевший старик,

охающий от каждого камешка, летевшего под ноги, и шаркающий по мостовой

оторвавшейся левой подошвой...

Из-за угла низенького кирпичного домика за торопившимися друзьями следили

круглые желтые глаза. Эти глаза принадлежали Серому жомбику.

- Так, так... Куда это они торопятся? Несутся, сломя голову... Все это

неспроста! Может, про Личинку что разведали? Надо проследить, все выведать и

разузнать...

И Серый жомбик, пронырливый и пузатый, крадучись и прячась за фонарями и

скамейками, отправился за ними следом.







Глава V



- Наконец-то мы прочтем ее, Урч! Ах, какая это книга, если б вы знали...

Сердце сжимается от счастья, когда держишь ее в руках, и даже комната как

будто озаряется светом!

Запыхавшиеся, с сияющими от радости глазами, они остановились у порога

домика Скучуна.

- Малыш, а почему дверь не заперта?

- Да это все моя рассеянность, вечно забываю закрыть ее на ключ.

Когда друзья вошли в комнату, хрустально зазвенели колокольчики у входа,

приветливо зашелестел на стене жасминный куст, прозрачные покрывала под

потолком заволновались и дымчатыми облаками заходили по комнате.

- Как хорошо у тебя, Скучун! А звезды! Они светятся...

- Да, и еще кружатся. Мне с ними веселей. Ну вот он, дневник! - И Скучун

достал с полочки над кроватью объемистую тетрадь в изрядно потрепанном

переплете.

- Так, так, прекрасно... Но книгу, скорее книгу! - Старый Урч, водрузив на

носу тускло поблескивающие очки, положил перед собой на столе дневник и

выжидательно уставился на Скучуна.

- Сейчас, сейчас, она у меня в сундучке запрятана, под двумя ковриками. -

Скучун, перегнувшись пополам, рылся на дне старого, окованного медью

деревянного сундука. Вдруг он охнул, кинулся к шкафу и принялся перебирать

стопки постельного белья и одежды. - Может быть, я ее сюда положил? Нет, и

здесь ее нет! - Он метался от шкафа к столу, от стола к сундучку и дивану, но

было уже ясно, что книги нигде нет...

- Что это? - Старый Урч наклонился и поднял с пола у двери волшебно

мерцавший предмет. Это была буква "Р", сделанная из цельного изумруда.

Заглавная буква с обложки "Радости мира"!

- Какой ужас! Книга пропала... - Бросившись на свой выцветший диванчик,

Скучун зарыдал, обхватив голову лапками и утирая слезы своей теплой, пушистой

кисточкой. - Это я во всем виноват! Я не запер дверь, и вот теперь она

исчезла.

- Не плачь, малыш! Ни в чем ты не виноват. Боюсь, что книгу украли. Тут не

помогла бы и тысяча замков... Нам предстоит борьба, Скучун, и борьба нелегкая,

потому что Радость и Красота - это самое драгоценное, что есть в мире, ими все

стремятся завладеть и каждую минуту могут отнять у тебя. Много недоброго

творится у нас, злые силы никогда не дремлют, поэтому сокровища своей души

надо хранить пуще глаза... Умение это приходит не сразу. Не горюй, Скучун, в

жизни случается всякое... Только нельзя сидеть сложа руки! Ох, и нелегко нам

будет... Ну да ничего, малыш, мне кажется, на этом пути мы обретем новых

друзей.

Урч гладил всхлипывающего Скучуна по взъерошенной зеленой головке и утирал

его слезы своим огромным клетчатым носовым платком.

Они и не догадывались, что разговор их подслушивает гнусный Серый жомбик,

который жадно ловил каждое слово, припав безухим, безволосым виском к дверной

щели...

- Сейчас я попробую прочесть дневник твоего деда. - Урч, тщательно

протерев очки, вновь торжественно водрузил их на переносицу, уселся к столу и

погрузился в чтение. - О, как интересно, да ведь несколько страниц в конце

зашифровано! А ты не говорил мне об этом...

- Я просто не успел. Да и шифр был известен скорее всего только моему деду

- я, как ни бился, не смог разгадать ни строчки...

- Ну, положим, не одному твоему деду знакома тайнопись... - Урч горделиво

расправил сутулые плечи и разгладил усы. - Глядишь, и я кое на что сгожусь!

Так, так, кажется, вспоминаю... Ну да, этот шифр твой дед передал мне, когда

мы вместе работали над старинными рукописями в Академии подземных наук. Я был

тогда совсем зеленым юнцом, а дедушка уже имел ученую степень Первой Звезды.

Удивительно, что я до сих пор все это помню. Ну-ка, ну-ка, почитаем... Ага!

Тут, в дневнике, помечено, что текст "Радости мира" написан на человеческом

русском языке и прочесть его может только! человек! Причем, по преданию,

отдать древний фолиант можно только человеку с добрым и чистым сердцем, а

иначе можно навлечь беду на всех живущих и наверху и здесь, у нас. Там

заключена тайна Личинки!

- Тайна Личинки?

- Да, мой милый. Мы все предчувствовали верно. В дневнике указан ключ к

"Радости мира", в которой - разгадка тайны Личинки. Твой дед не зря был

великий путешественник - он нашел путь к новому знанию. Правда, я всегда

считал, что путешествовать можно по-разному, пешком по земле и мыслью по всей

Вселенной... Но это уже мои старческие домыслы. Как уж твой дед оказался

посвященным в тайну, мне не ясно. Возможно, нам удастся узнать и об этом.

Итак, мы на верном пути!

- Хорош путь, когда книга украдена! - Скучун перестал всхлипывать и сидел

на диванчике, съежившись и дрожа от охватившего его горя.

- Не стоит поддаваться панике, дружок. Безвыходных положений не бывает -

мы что-нибудь придумаем! Прочту-ка я дневник повнимательнее. Так... Угу...

М-м-м-м... О, вот это новость! - Старый Урч привстал от удивления. -

Оказывается, есть другой выход наверх, в Верхний город! И твой дед знал о нем

и подробно описал здесь. Он пишет, что первым подземным ходом, - ну, тем,

который давно обрушился, - он пользовался редко, потому что там и так без

конца шмыгали туда-сюда наши подземные жители, а толкаться среди всяких

подземных существ и быть одним из многих было не в его характере... Он

предпочитал другой путь - тот, который знал только он один и ни с кем не хотел

разделять радость уединенного восхождения к звездам и цветам Земли! Ну что ж,

Скучун, значит, сама судьба велит тебе отправиться наверх дорогой твоего

предка.

- Мне одному? Ах, нет, я не хочу, у меня тут свои облака и звезды, мне так

уютно и спокойно среди них... Идти наверх?.. Сейчас?.. Урч, я боюсь, кругом

что-то тревожное, страшное... Я не могу, я маленький!

- Дружок, успокойся! Не надо пугаться сразу. Ты чуть-чуть отдохнешь,

привыкнешь к этой мысли, и она уже не станет так пугать тебя. Ну, посуди сам,

ведь это же исполнение твоей мечты! Ведь еще сегодня вечером ты говорил мне о

мечте - увидеть надземный мир, небо и Луну, почуять простор, вдохнуть

разноцветные запахи и умыться ночной росой... Пора, Скучун, пора! Тебе нужно

отправиться в дальний и сложный путь на Землю, чтобы найти такого человека,

которому мы сможем доверить великую книгу, когда отыщем ее. Это тайное знание

не случайно досталось именно тебе, и теперь ты должен исполнить свое

предназначение... Путь указан - иди! Возможно, в твоих руках судьба Личинки...

Помни об этом и не бойся. А я уже стар и в спутники тебе не гожусь.

Старый Урч еще раз крепко обнял Скучуна, снял со стены над входом старый

фонарик, отцепил от него грустно звякнувшие колокольчики и передал Скучуну.

- Без света в подземелье тебе не обойтись. Я объясню, как найти ход

наверх, а ты слушай и постарайся запомнить все как следует. Только впредь

нужно быть более осмотрительным - вдруг за тобой следят? Будь чуток и

внимателен ко всему вокруг.

И Урч, наклонившись к самому уху Скучуна, прошептал ему шифр дедушкиных

записей, добавив:

- Дневник возьми с собой. Не хватало еще, чтобы и он исчез... Присядем на

дорожку. Вот так. А теперь - в путь, и пусть наша встреча с тобой будет более

радостной, чем расставанье...

Урч поцеловал Скучуна, пропустил его вперед и, выйдя из дома, сам запер

дверь. Скучун засунул дневник, обернутый свежим льняным полотенцем, поглубже в

сумочку, где все еще лежали несъеденные бутерброды и, вздохнув, растерянно

почесал свой черный влажный носик. Еще раз попрощавшись со Старым Урчем, он

отправился в путь, навстречу неведомой новой жизни. Он шел, ошарашенный

неожиданным поворотом событий, покинув уютный домашний мир, который не мог

больше служить ему защитой. Скучун не знал еще, какая она, Земля, каковы

настоящие Луна и Звезды, и Ночь, и Духи Стихий, что витают над Землей во всей

Вселенной... Но они ждали его, они уже подступали к нему со всех сторон света,

и царящая над Землей Ночь, взглянув на Время, подумала: "Наступает час судьбы

Скучуна. Пусть это будет добрый час!"





Глава VI



Подземный ход Скучун отыскал легко. Он был точно описан в дневнике

дедушки. Оказывается, этот скрытый путь наверх пролегал неподалеку от домика

Скучуна, незаметный за выступом древнего каменного фундамента.

Скучун пробирался подземным ходом, стиснув в слегка подрагивавшем кулачке

свой фонарик. Свет фонаря то ярко вспыхивал, то почти угасал и беспорядочно

метался по стенам подземелья. От этого казалось, что пространство вокруг

постоянно меняется, будто насмехаясь над замиравшим от страха путником.

Душа Скучуна трепетала, а сердце упало куда-то...

Продвигаясь понемногу вперед, Скучун потерял представление о времени.

Постепенно он зачем-то убедил себя, что к тому моменту, когда он окажется на

Земле, взойдет Солнце и кончится Ночь. А это его наверняка погубит. Как он

справится там с новым миром, где совершенно непонятно, что можно делать, а

чего нельзя... Как жить? Скучун окончательно поник духом, расквасился, обмяк

и, всхлипнув пару раз, разревелся вовсю. Он сидел посреди подземного хода на

старинных камнях бывшей московской мостовой и заливался горючими слезами.До

выхода наверх оставалось несколько шагов, над Землей в полном великолепии

торжествовала Луна, и Ночь, майская и всевластная, ворожила летучими ароматами

цветения!

А в двух шагах от Скучуна замер перед прыжком Серый жомбик, неуклюжий и

пузатый, со злобно горящими желтыми глазами...



* * *



Kонечно, жомбик выследил Скучуна и теперь неотступно крался за ним.

Схватить "этого зеленого растяпу" и притащить в узилище вместе во всем

содержимым его сумочки было приказано властителем острова Жомбуль Большим

Жомбом. Но Серый не слишком спешил, понимая, что такое недоразумение, как

Скучун, никуда от него не денется. Ему самому стало интересно, куда бредет

впотьмах этот чудак с зеленой шерсткой, и что это за неизвестный ход, о

котором не знали даже проныры жомбики...

И тут случилось вот что. Серый жомбик приготовился к прыжку, рассчитав

сзади навалиться на Скучуна. Тот, совершенно ослабевший от слез, в этот момент

выронил фонарик, который упал на камни и разбился вдребезги. Это его и

спасло...

Скучун вскрикнул от страха - тьма, обступившая его, была неожиданна, как

удар, - и бросился инстинктивно вперед, туда, где еще секунду назад дрожал

лучик света. Жомбик прыгнул за ним, но добыча уже ускользнула, и, оказавшись в

полной темноте, он слышал только шуршание легкого Скучуна, пробиравшегося

вперед. Жомбик был тяжел и неловок. Переваливаясь и охая, он медленно пополз

вдогонку.

Вдруг Скучун, совершенно мокрый от слез и ужаса, замер, как вкопанный:

внезапно он оказался на поверхности земли.

Будоражащий и магический, проливался над землей свет Луны, небо расцветало

звездами, свежий и влажный майский ветерок обнял Скучуна за плечи и склонил

над ним венчики маргариток. Калейдоскоп анютиных глазок закружил ему голову,

прямо в сердце кинулся волшебный дурман сирени, и Скучун, запутавшись среди

незабудок, бухнулся навзничь, будто растаял, будто захлебнулся всем этим чудом

весенней Ночи...

Он не думал теперь ни о чем...

Он был счастлив!



* * *



Ксюн сидела на подоконнике и болтала ногой. Было уже одиннадцать. Но она

не спала. Хотя спать ей давно полагалось.

Ксюн была маленькой девочкой, зеленоглазой, веселой и невероятно

любопытной. Звали девочку Ксенией. Но все ее независимое, деятельное и

лучистое существо отчетливо отражалось в звуке "КСЮН", напоминавшем короткий

звон крошечного серебряного колокольчика.

Она решила воспользоваться маминым отсутствием, - мама как всегда

пропадала где-то в театре, - и не упустить такую волшебную ночь! Ночь

плескалась в палисаднике у ее ног, как огромная фиолетовая рыба, и так была

переполнена весенними запахами, что, казалось, их можно попробовать на вкус...

Дом Ксюна в старинном московском переулочке находился поблизости от

Патриаршего пруда. Повышенный интерес москвичей к пруду был связан с

любимейшим ими романом, в котором пруд этот сыграл немалую роль. И Ксюн,

обожавшая тайны, стянула запретную ("Тебе еще рано!") книгу из шкафа и с

дрожью восторга читала ее по ночам.

Только что Ксюн прочла о фантастическом ночном полете над землей героини

книги Маргариты и, радостно возбужденная, с бешено бьющимся сердцем, вся

устремилась в призрачно-шелестящую стихию ночи С жаждой чего-то неведомого,

несказанного...

"Патриарший поблизости - и хоть что-нибудь чудесное должно же здесь

произойти..." - подумала Ксюн, смело распахнула окно и влезла на подоконник.

Она не боялась разбудить папу, ибо хорошо знала, что сон был любимым папиным

занятием независимо от времени суток... И до маминого прихода можно было

всласть поцарствовать! А это значило: подышать, поглядеть и помечтать свободно

и неподнадзорно. Такие мгновения вольной жизни Ксюн ценила особо и не

променяла бы их ни за что на свете.

Перламутровая ночь так манила, так дурманила, что холодок пробегал по

спине от восторга и каких-то неясных предчувствий. Сердце Ксюна замирало, и

наконец она решилась. "Пора окунуться", - подумала она и спрыгнула с окна в

палисадник: благо, невысоко - первый этаж...

В маленьком московском дворике, под окнами старого дома, ее мама разбила

цветник. Это был настоящий крошечный сад с махровой сиренью, гиацинтами,

маргаритками и еще множеством других растений, которые сменяли друг друга с

течением летних дней и ночей, чередуясь в сезонном цветении.

Ксюн хорошо знала этот садик при дневном свете и очень любила его,

несмотря на то, что у нее был другой, настоящий и большой сад на даче, где

проводила она каждое лето. А палисадник цвел для тех неудачников, кто и летом

не покидал пыльную, душную Москву. Как раз завтра они всей семьей собрались

ехать на дачу, и Ксюн решила попрощаться со своей "дамской кущей", - так

называл вечно посмеивающийся папа их с мамой зеленый уголок.

Непоседа понимала, что прыгать ночью из окна - это нечто из ряда вон, не

просто проступок, а настоящее варварство! "Ты сущий варвар!" - говорила ей

мама, когда Ксюн, к примеру, испортила новое шелковое платьице, извалявшись в

пушисто-золотой поляне одуванчиков... Она же не знала, что сок одуванчиков не

отстирывается, навеки оставляя едкие ехидные пятна! Ее так завлекла эта

поляна, что тогда она позабыла обо всем на свете...

Вот и теперь притягивала Ксюна эта лунная влажная ночь, хотя остатки

благоразумия подсказывали, что расплата будет неминуема... "Я быстренько, туда

и обратно, а мама наверное придет еще не скоро... Здравствуй, Маргарита!" -

подумала она и на цыпочках прокралась к незабудкам. Они росли плотной куртиной

и при ярком свете Луны казались родничком. Ксюн зарылась лицом в незабудки и

тихонько засмеялась. Потом уселась в траву, уставилась в небо и совершенно

растворилась в этом живом, дышащем ночном мире.

Ее покой нарушило чье-то кряхтенье. Ксюн обернулась и увидела, как из-под

крепких корней старой сирени, растущей прямо у дома, появилось какое-то

странное существо. Оно с трудом протискивалось откуда-то из-под земли -

отверстие было для него явно мало. Существо было неуклюжее, страдающее одышкой

и, как вскоре выяснилось, пузатое. Оно яростно моргало прозрачно-желтыми

керосиновыми глазами и, выбравшись-таки, встряхнулось, огляделось и, усмотрев

нечто у самой куртины незабудок, где замерла Ксюн, ринулось туда, сопя и мотая

безухой головой.

Раздался слабый писк, и в лапах пришельца забилось что-то зеленое с

хвостиком и болтающейся из стороны в сторону пушистой кисточкой. Не раздумывая

ни секунды, Ксюн кинулась на помощь...

Этот дневник причиняет всем только боль и страдания. И своими радостными, и своими грустными записями.

Страдания самым близким мне и дорогим.

Через неделю дневник будет закрыт.

Скорее всего без шансов вернуться обратно.



P.S.(добавлено)

мобильный телефон тоже отключаю.

если вдруг что...то здесь все отразится.

отдохните от меня=) похоже я стараюсь делать как лучше, а получается как всегда. отдохните=)



P.P.S. От избранных своих не отказываюсь=) просто дневник вестись не будет.

что я не так сделала в этом мире, в этой жизни? где я ошиблась, где я не права?..ЧЕРТ ВОЗЬМИ, СКАЖИТЕ МНЕ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!...........................................Яя исправлюсь.................................................................................................пожалуйста................не надо отключать свои телефоны......................поэалуйста...........................

в глазах все мутно...знаешь,у меня потекла туш....и болит горло. от криков "возьми трубку" а в ответ-сбросы и абонент недоступен. а в ответ-тишина..что я сделала не так?!...

хех...

Может быть я и сумасшедшая...милый сумасшедший будующий ветеринар..но неужели это не красиво?!(*фотка с занятия Анатомии, выполнила Jataga*)







мумифицированный череп барана.

Унесенная ветром и занесенная снегом=) Это я сегодня по пути домой из общаги=) Замерзшая, снежная, улыбающаяся, счастливая, подпевающая плееру=)

После экзаменов мотану в Краснодар. Каких бы голодух мне это не стоило=) И чкольких бы часов разговора с мамой=) Я это сделаю черт возьми! И я там буду=) В конце концов, меня там ждут...и я хочу к этим людям=) К Сонечке и к Дэйву. И у меня все получится!=)

Постепенно болезнь отступает. Снова появляются слова, которыми я могу объяснить хотя бы самой себе, что во мне происходит. Это так..страшно..когда не можешь рассказать..что у тебя на сердце, в душе, каковы они-твои мысли...да..именно страшно!..я надеюсь, что подобное мне больше не удастся пережить никогда...

просто внутри была путаница...а сейчас там все распутывается=) все встает на свои места. И в моей голове снова можно разобраться хотя бы мне самой=)



Легко на душе. И всякие сомнения, вроде: "а может я влюбляюсь?" ушли. Нет. Не влюбляюсь. И от этого..и странно и хорошо. Можно расправить плечи и улыбнуться этому миру. Можно любить весь мир сразу, каждый атом и кажрую частичку. Весь. Сразу. Фантастическое ощущения единения со всем миром...

Я сейчас дома одна, все мои поразъехались кто куда...Под музыку ночью выйти на балкон, затянуться сигаретой и подставить руку под идущий снег. А он такет от твоего тепла, становясь мягкой влагой.

Фантастическое чувство...

За какую-то секунду весь этот мир собирается в твоей душе единой концентрировнаной каплей, втягивая в себя все добро и зло, всю любовь и ненависть, каждую тварь живую и каждое неживое, единой смесью, маленькой каплей все это бьется, как второе сердце, а потом резко взрывается внутри тебя и взрывает тебя на миллиарды маленьких частичек твоей души, которые разлетаются вместе с кусочками этого мира. И мир снова целый вокруг, он такой, каким был секунду назад. Я не такая. Вроде и та же, что раньше, но я-вокруг. Я стала единой с этим миром, с каждым деревом, листом, травинкой, снежинкой, с животными, со всеми душами людей в этом мире. Каждому дать частичку своего тепла. Каждому подарить кусочек радости-такой чистой, непорочной, первозданной...быть собой и быть целой и в то же время быть частью всего, а это все-только маленькая часть тебя...

Фантастическое чувство...

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра